Ровер, или Дороги, которые мы выбираем

Постапокалиптический роуд-муви о том, что жизнь откровенно дрянная штука.

Австралия, десять лет после мирового финансового коллапса. Грустный мужчина с окладистой бородой по пути из ниоткуда в никуда останавливается у ветхого придорожного заведения. Пока грустный мужчина освежается грязной водой за покосившейся питейной стойкой, трое других мужчин едут через пустыню, и, не стесняясь обсценных выражений, обсуждают совершенный накануне разбой, а так же брошенного погибать от пулевого ранения брата одного из мужчин.

Это обсуждение заканчивается аварией напротив ветхого придорожного заведения, где грустный мужчина освежается грязной водой.

Трое мужчин, недолго думая, хватают автомобиль грустного мужчины и удаляются в горизонт. Грустный мужчина хватает чуть потрепанный грузовик разбойников, чтобы устремиться им вслед.

Тем временем на месте совершенного разбоя приходит в себя брат одного из трех мужчин. Разумеется, дорога сведет всех пятерых для окончательного расчета.

Скорее всего в очень ближайшем будущем австралийский режиссер Дэвид Мишо будет ставить многомиллионные блокбастеры в Голливуде. Его относительно недавний «По волчьим законам», без лишних слов, - внушительное полотно майклманновского толка, с вполне «сопрановскими» страстями о конфликте между кланами ОПГ и полицией Мельбурна. Мишо хвалит Квентин Тарантино, включает в «тройку лучших за 2010»; Тарантино просто так не хвалит, с его-то нюхом ищейки на «криминальные» таланты.

«Ровер», в общем-то, выверенный тактический ход в стратегии взятия американских продюсеров. После отработки универсального кода про хороших и плохих со всех сторон закона, Мишо обращается к классике австралийского кино (собственно, давшего право на жизнь австралийскому кинематографу) - «Безумному Максу». (А еще продолжает метаморфозы на лице Гая Пирса: в «Волчьих законах» артист носил смешные и пошловатые усы, в «Ровере» обзавелся красивой бородой).

«Ровер» работает с тем же подстрочником, что и «Безумный Макс», однако задает полярный вектор согласно философско-культурному запросу за окном. «Макс» Джорджа Миллера говорил о силе индивидуальности, которая противостоит рухнувшему миру. Дэвид Мишо в «Ровере», напротив, констатирует полное разрушение свихнувшимся миром не только индивидуальности, а самого первичного - человечности.

При этом «Ровер» даже не стремится уйти из плоскости сверхзадачи «Макса», а именно от разговора о человеке в экзистенциальном тупике: когда мир вокруг окончательно сошел с ума, и человек решительно не знает, что с этим делать.

Несмотря на скромный хронометраж, фильм кажется затянутым, как австралийская пустыня. Но в этой однообразности австралийского пейзажа существует привлекательность фатализма. Аккурат завтра каждый из нас может проснуться в мире без координат - кредитных карт и социальных сетей. И «Ровер» весьма наглядно демонстрирует, что из этого может получиться.

(не сочтите за рекламу; "Ровер" стартует с 11 сентября в наших кинотеатрах)