Почему Донбасс не замечали и не замечают?

Читал где-то, что японцы на побережье не зря домики из дерева и бумаги строили. Прошёл какой-нибудь ураган, а они «раз-раз» и отстроились. Ну…не знаю.

Если так, то с японцами у нас много общего. О бабушке и сыне из прифронтового посёлка рассказывал когда-то. Ей в дом прилетит - у сына живут, а тот ремонтируют. Закончили - в сыновний дом прилетает. Перебираются к матери и снова чинят. Так восемь лет и живут. Если живы теперь.

А на районе атмосфера - «мама, не горюй». Журналисты знакомые покурить дернули, а я гляжу - кофеенка моя открылась. «Чего это вы?», - спрашиваю. «Решила открыться. Второй день уже», - спокойно отвечает девушка, заваривая латте. И это после вчерашнего обстрела.

Взял стакан и пошёл-пошёл-пошёл. Так ни глотка и не сделал. Не очень здорово сейчас у меня с реальностью складывается. Задумался и очнулся уже с пустыми руками. Наверняка выбросил по дороге. Не суть.

В последний раз такой пустынной Петровку видел в октябре 2014-го. Только денёк тогда был погожий, а листву не убирали даже с проезжей части. Как в старой рекламе какого-то импортного кофе.
Тем не менее, артиллерия затихла и все заняли себя делом. Тут кафешка работает, здесь салон красоты ноготочки обслуживает, а там и газетный киоск открывается. И мусоровозы.

В четырнадцатом очень важно было наблюдать мусоровозы. Это помогало убедиться в том, что город живет. Был такой…под тигра раскрашенный. Стою на Цветочном, а он мимо проезжает. Люди машут. Живы ещё, дескать.

Пока стояли с ребятами, в ближайшей «шаурмячной» обедали парни из МЧС. Они, по-моему, всю эту неделю спят в ботинках и едят исключительно на ходу.

Подошёл нетрезвый дядька в джинсах, заляпанных грязью по самую шею. Просил на проезд. Чем дальше, тем сильнее завидую людям, которые даже в такое время способны заливать в себя горькую и ни о чем не думать.

Разрушения? Есть, присутствуют. Самые разные. Одну школу починили, следы от осколков на домах вокруг парка «замазали», а теперь в другую прилетело. И новые следы от осколков. Говорят, что раны, на которые в Первую Мировую попадал горчичный газ, у солдат не задавали уже никогда.
Донецкие стены теперь - это следы от осколков, надписи «убежище» и листовки насчёт эвакуации. Не в первый раз. Далеко-далеко не в первый.

Самым жутким, что довелось прочитать за последнюю неделю, были даже не сводки о раненых и убитых, а переписка донецой семьи с дочерью, проживающей на территории Украины. Открытые письма, да. И дочь знаю, и родителей. Историй таких знаю миллион.

Хочется спросить: что же вы, бляди нехорошие, с нами сделали? Хочется, но толку? История давнишняя. Столько семей разлучили, столько друзей по разные стороны баррикад развели. Родных братьев рассорили. И все это, если вы забыли, из-за соглашения об Ассоциации с ЕС, которое даже при Зеленском считали невыгодным.

«Почему нас тогда не замечали и не замечают сейчас?», - интересуются донецкие друзья. Стыдно в таком признаваться, но есть у меня дальние родственники. Люди замечательные, но очень простые. Доверчивые, наивные и абсолютно бесхитростные.

В детстве и ранней юности считал их деревенщиной, стеснялся и сторонился. Потому, что я весь из себя, а они в галошах под старые треники на улицу ходят. Вспоминаю себя тогдашнего и блевать тянет от собственного чванства. Чуть нос из шахтерского посёлка высунул и уже франт. Тьфу, блять.