833 километра до шлеповника и обратно

На часах два ночи. Киев.
- Есть теория, что это собаки приручили человека, а не человек собаку, - говорит Даша. Кроме нас перед «Джерелом» никого. Луна. Сверчки.
- Ты там будильник на пять все же поставь, - добавляет она.
У меня сегодня поезд до Краматорска.
***
Мы мчимся по проспекту Победы и я не говорю таксисту, что поезд вот-вот уйдет.
- Смотрите, 170, - и так показывает он на спидометр.
Впервые в жизни я опоздала на поезд.
***
В Краматорске, уже на следующий день, Лис с Федоровичем рассказывают, как ехали из Донецка через блок-посты осенью, был дождь и они промокли до трусов.
- У меня рекорд 13 часов из Донецка сюда. Три часа мы просто стояли на дороге. А один раз смотрю, а на обочине лежит мужчина. Такой уже в годах. Я сначала думал, может пьяный, а он умер. Рядом палочка, сумки. Его потом накрыли.
И меня цепляют именно эти сумки. Человека нет, а сумки с нехитрыми пожитками – вот. И вещи сложены, как он их уложил.
- Юлька жалела, что ты не с ней поедешь. Говорит, ты же ничего там не знаешь.
- Ничего, я буду смотреть, что другие делают.
***
До открытия блок-поста еще 20 минут.
- Я за тем мальчишечкой, - говорит обо мне старушка. Я в спортивном костюме. Капюшон.
Очередь от дороги отделяет металлическая сетка. «Горловка – 7 км, Донецк – 59 км» - надпись на придорожном щите.

***
Солнце просвечивает сквозь желтеющие листья на бульваре проспекта Ильича. Спешу к Леночке домой. Те же лавки, чисто. Нащупываю телефон в кармане. Хочется звонить знакомым и радостно кричать: «Я в Донецке». А потом останавливаюсь у лавки и стираю слезы. Но может это все гормоны.
***
- За приезд, - наливает Игорь коньяк вечером. Пару часов назад мы забирали с ним Полю из школы. Я не видела ее два с половиной года. Сейчас она во втором классе. Я зашла в холл, пока папа с Никиткой ждали во дворе.
«А что, если я ее не узнаю?» - мелькнула смешная мысль. И я ее не узнала. За два года волосы совсем потемнели. А в детстве она была почти блондинкой.
***
- А почему ты живешь в Украине? – спрашивает Никитка.
- Мне больше негде жить.
- А ты купи тут дом и часто приходи к нам.
- Это как в твоем «Майнкрафте». Чтобы что-то появилось нужно накопить ресурсы.
***
Сижу на лавке в небольшом прямоугольнике яблоневого сада зажатого оранжевыми пятиэтажками. Мужчина поливает из ведер молодые саженцы. На детской площадке папа катает ребенка. Заходит солнце. Шумят машины на проспекте Ильича.
Оказывается совсем рядом работает Аннушка. Завтра мы едем к ней домой в Харцызск.
***
По дороге на маршрутку забегаем на полтора часа в ботанический сад. Дорожки разбитые, но строят японский садик, а на грядках с астрами и георгинами работают люди.

***
В детском саду ко мне выбегает Тиша. Мы купили ему чупа-чупс «Рошен» на местном рынке. Он сразу же разговаривает со мной как с давней знакомой и называет Ксюшей. Тянет на горку по дороге домой. И мы по очереди катаемся, пока мама смеется внизу.
***
Пьем пиво вечером с Максимом и Аннушкой. Они долго выбирали его в супермаркете и говорят, что это плохое. Я не чувствую разницы.
- Украинское лучше, - говорят они.
***
В Харцызске День города. Тиша едет на пластмассовом мотоцикле. Парк. Пони катает детей. Работают старые аттракционы. Такие же как в Енакиево, как в парке Щербакова в Донецке. Жарко. Собирается рок-концерт.
- А ты пробовала черное мороженое?
И мы идем пробовать.
По дороге домой тащим на руках Тишу и мотоцикл по очереди. На двери подъезда картинка – икона Божьей матери. Ксерокопия «молитвы на защиту дома».
- Когда обстрелы были повесили, - объясняет Аннушка.
***
К Торезу подъезжаю с Мэнсоном в наушниках. За Зугрэсом по бокам – черные выжженные поля. Красиво. Я дальше Харцызска в эту сторону никогда не ездила. Меня забирает Вика и мы идем есть эклеры в сквер. Торез неожиданно для меня оказывается очень красивым. Природа вокруг города.
- Это еще не очень, вот если бы мы на карьер сходили.
Перед нами водохранилище с берегами, оплетенными корнями деревьев. Мы на холме, усыпанном мелкими темными камешками, похожими на уголь. Но они не оставляют следов, если подержать их в руках. Перед нами арбуз и шампанское. Закат, но солнце где-то за деревьями у нас за спинами. Небо понемногу гаснет.
- А что это там в воде?
- Затопленные автобусные остановки.
***
На следующий день идем к другому водохранилищу. За серыми многоэтажками – зеленая балка. На дне – ручей, мостик из тонких бревнышек. Там темно и прохладно. Выныриваем из нее по тропинке в жару. Около десяти утра. Перед нами выжженная желтая трава, сухие колючки. Синее вылинявшее небо. Из-под ног в стороны выпрыгивают серые крупные кузнечики. «Австралия какая-то», - думаю я и вижу старика, который пасет овец.
На кусте висит ярко-голубой резиновый шлепанец.
- Шлеповник, - говорит Вика.

Побродив по лесополосе, выходим на дорогу. Вдали поросший зелеными деревьями террикон. Не доходя до него – водопад. Первый водопад, который я вижу вживую.
- Купальник пригодился, - говорю я.
Вода холодная, но это даже приятно. Греемся на камнях, как ящерицы. Время от времени спускаемся к водопаду. Громко шумит вода.
***
- А что у вас комендантский час? – спрашиваю Леночку.
- Конечно, с 23-х. И паспорт нужно с собой носить. Военное положение.
Паспорт у меня спрашивают один раз. Когда покупаю пиво в магазине «Огонек» поселка Энергетиков. Здесь все почти такое же, каким я его запомнила. Захожу в подъезд дома, где когда-то снимала квартиру. Катаюсь на качели перед еще одним домом, где снимала жилье. Память возвращается фрагментами. Вот я на этой же качели. Ранее утро. Я вернулась с пробежки со школьного двора. Мимо по дороге на автобус спешат люди. Напротив – дом Федоровича. Мы ходим друг к другу в гости почти каждую неделю.
Дома меня ждут. У нас на балконе хозяйские санки и зимой мы даже катались в парке, пока не порвали веревку. Там огромная горка, но тогда я так и не решилась съехать – слишком много было школьников.
***
Проспект Ильича. Еще нет пяти утра. Лена ждет со мной маршрутку до блок-поста. Оставляю ей сигареты, думаю, хватит уже. Рассвет встречаю в маршрутке. Водитель всех высаживает. До нулевого блок-поста пешком. Узкая дорога. По бокам посадка. На обочинах грязь и лужи после ночного дождя. Из подъезжающих автобусов все выходят и идут вперед. Машины в пять-шесть рядов. Между ними приходится буквально протискиваться. Кто-то поплотнее меня уже не пройдет. Хотя можно по обочине, но там многометровые лужи. Очередь жужжит. Летают осы. Люди так много говорят. И мне кажется, что большей частью от страха и потому что несчастные. Страх и отчаяние как-то должны канализироваться и выливаются в слова. Я рада, что у меня есть наушники и Мэнсон, еще есть вальс Свиридова, но Мэнсон уместнее.
- Это что колючая проволока? – спрашивает у меня старушка с темными руками в узелках вен.
- Да.
Последние метры к заграждению, после которого можно сесть в автобус и доехать до украинского блок-поста и снова отстоять там очередь, самые тяжелые. Меня выталкивают. И я теперь первая. Но вместо облегчения чувствую резкую боль. Оса укусила за палец. Я начинаю догадываться, как на блок-постах умирают люди. Тут такая толкучка – машина не проедет. А на этом участке нет медпунктов. Пока кто-то кинется, пока кого-то позовут.
Прошу сигарету у водителей маршруток до Краматорска, когда, наконец, прохожу все проверки. У меня на это ушло пять часов.
- У кого там что-то получше? – ищут они и протягивают «Парламент».
Вспоминаю, как Леночка спрашивала, сколько он стоит у нас.
- Не знаю.
- Тут продают контрабандой. 130 рублей. Но хоть курить их можно.
130 рублей это почти 65 гривен.
***
- А вот представь, что три года назад, кто-то бы нам сказал, что все сложится так, как сложилось. Разве мы бы поверили?
- А зачем вообще заглядывать?