Зеркальный полувиндзор, или позднее зажигание

В курсе рекламных кампаний беседуем о стремлении к элитарности и прочих сноб апилах. В суровой реальности, что нас окружает, это только один из более чем разнообразного арсенала успешно используемых рекламщиками приемов.

Проводим параллели, отыскиваем дерибасы – дело в том, что мы сами приступили к съемкам видеороликов и в их критике будем использовать отработанное на занятиях.

Профессор начинает издалека. С истории. Своим хриплым, прокуренным еще во время хиппования голосом, он приводит в качестве примера галстуки. Как они возникли, как использовались, как развивалась мода их ношения. Что представляли раньше (скажем одной из их функцией была как раз защитная – чтоб пища не падала за шиворот воспитанному дворянину, который мылся не чаще, чем четыре раза в год) и что представляют из себя сейчас. Как стали не только деталью одежды, но и символом.

Такое бывает часто. Воспоминание накатывает всего несколько секунд, проносится как видеоролик, демонстрируемый на сверхсветовой скорости, но в действительности в него может уложиться и двадцать минут, и двадцать лет.

Мне вспомнился некий фешенебельный отель в Диси, где довелось провисеть почти неделю в компании с разнообразными выходцами из экс-СССР. Наше пребывание близилось в столице к концу.

Накануне официального приема, устроенного в честь нашего отъезда некоей третьей организацией, но под крышей Госдепартаментом США, через балконную дверь моего номера вваливается начинающий грузинский дипломат с красными после вчерашнего глазами. То есть человеку не до дипломатии. И просит, буквально умоляет, завязать ему галстук.

Дескать, видел меня на соседнем балконе, куда я выскочил при полном параде, но с такими же красными глазами, чтобы ухватить хоть глоток свежего воздуха перед отъездом на прием – лето в Вашингтоне удивительно напоминает русскую баню – и грузин понял, что только я, украинский журналист, могу его спасти.

- Ни я, ни Ваха не умеем. – Ваха, очевидно, его сосед по номеру, который уже стоял за его спиной в полной боевой выкладке: таксидо и бабочка то ли стандартно зафиксированная, то ли так и не развязанная с предыдущего приема.

Я с сомнением покачал головой. Хороший узел не терпит суеты. Кроме того, я не так часто вяжу галстуки, чтобы довести этот навык до автоматизма – тут нужно время и вдохновение. И знаю всего лишь один узел, который мне в старших классах школы показал отец. Это одна из нескольких нужных в жизни мужчины вещей, которым он меня научил в перерывах между командировками.

Сразу вспомнилось, как однажды я вязал галстук экс-партийному бонзе, с которым свела работа, - этот непривередливый в обычной жизни человек вдруг превратился в утонченного садиста, как только я, не смотря на занятость, согласился оказать ему эту услугу. Случилось это конечно же накануне важной встречи специально для которой он и купил новый галстук.

Обладая гигантской их коллекцией, имея за плечами несколько лет аппаратной карьеры, он так и не научился их завязывать. И ведь холостяк. Видимо он компенсировал это умением отдавать ценные указания: тут низко, вот этот кончик должен быть, здесь примялось, вот тут нужно разгладить. Я потратил на него не меньше чем полчаса своей драгоценной жизни. Да ладно бы полчаса – сколько нервов ушло! Не удивительно, что в 60 лет этот замечательный, но очень требовательный в вопросах стиля человек женился.

Два южанина, тараторящих в дверном проеме, заламывающих руки и возводящих глаза к небу, взывающих к самым светлым чувствам и всему святому – более чем серьезный аргумент. Тем более в такую жару. Сломается даже Джо Луис.

То ли потому, что ситуация была действительно критической, то ли потому, что мне повезло, но я завязал грузинскому дипломату искомый узел с первого раза. Чем невероятно повысил свой авторитет. О том, что это скорее случайность, чем правило, скромно умолчал.

- Это же виндзор! – сказал первый гость, чьего имени я до сих пор не знаю.
- Полувиндзор! – поправил Ваха. - Отличный полувиндзор.
- Нет, я тебе так скажу, это даже зеркальный полувиндзор! – уточнил первый.

В этом вся суть современной дипломатии – иметь колоссальную теоретическую базу при полном отсутствии практической.

Вот уж никогда бы не подумал, что отцовский узел называется таким мудреным словом. Да еще и зеркальный. Хотя о последнем было легко догадаться и самому. Тогда, почти двадцать лет назад, я долго не мог понять, почему осваивая этот самый, как оказалось, полувиндзор, при всем моем прилежании, я не мог в точности повторить несложные движения отца. Только прошлым летом, в номере вашингтонского отеля, услышав слово "зеркальный", я понял, что причина в том, что мой папа левша…

Вот уж где действительно позднее зажигание.