Уже не советская, ещё не американская

В этом тексте не будет ни одной внутренней ссылки. Обо всем нижеизложенном писано не раз. И не раз ещё напишу. До конца дочитают не все, потому объясняю: эти тезисы не совсем о нашей журналистике, а о стене, которая выстроена в головах этой журналистикой, то есть о той роли, которую эта журналистика играла и играет.

Если в стакан резко налить горячей воды, то он лопнет. Если воду в стакане греть постепенно и долго, то сначала закипит вода и спустя какое-то время лопнет и стакан. В любом случае стакан лопнет. Это первый урок, который должен быть усвоен сразу после прочтения книжки по психологии масс.

Украинское общество холодно, но вот уже двадцать лет его наивное, заносчивое и нищее содержимое разогревается с применением как старых, так и самых новых технологий. Вопреки сложившемуся мнению, реакции в нем эндо, а не экзотермические, как пытаются убедить электорат те, кто подбрасывает в топку дров.

Для того, чтобы начать национально-освободительную войну раньше нужны были автомат и две газеты, а сегодня и автомат не нужен. Достаточно пары аккаунтов в социальных сетях.

Медиа выполняют очень важные для общества функции, далеко не одну. И пренебрегать ими, значит подвергать организм общества опасности. Журналисты – одновременно и жители, и санитары общественного муравейника. Они – часть общества, плоть от плоти его. Как и милиция, и врачи.

Разлом начинается не снаружи. Он начинается изнутри. В головах соотечественников день за днем, кирпич за кирпичиком, строится стена, масштабнее и крепче Берлинской, но руками ее не пощупать. Стена эта - в головах.

Бетонную Берлинскую стену можно проломить легко и быстро. Это вопрос наличия ресурса, а не умения и времени - нужен лишь экскаватор или бульдозер. Когнитивную, невидимую, не осязаемую стену, которая выстроена в головах, сломать можно, но только если вынести всю, по кирпичику и тут же построить на ее месте другое сооружение, пусть даже такую же стену, но другую.

Этот процесс не менее длительный, чем сама постройка стены. И требует не меньшего умения и никак не меньше по времени. Одни эту стену строят, другие – разбирают. Строят быстрее. Не знать этого прорабам – преступно и недальновидно.

Не бывает оппозиционной и провластной журналистики, а только хорошая и плохая. Вна доминирует последняя. Лучше всего у нее получается искать врагов и разжигать межнациональную.

Открываешь газету, включаешь телевизор, заходишь на сайт – хочется умереть и никогда не рождаться. Выглянешь в окно и вроде ничего, попускает.

Не бывает украинской, русской, американской, европейской или турецкой журналистики, а только хорошая или плохая, но есть украинские, русские, американские и так далее журналисты.

Именно американское прочтение роли, целей, задач и методов журналистики сегодня доминирует в школах, редакциях и головах работников, которые ровно также, как и читатели, не понимают до конца то, что потребляют и к чему это ведет. Разница только в количестве потребляемого.

Украинская журналистика протестна по своей природе, что объясняется в том числе литературными и ментальными традициями. Сказываются годы так называемого гнета. Однако протестна она исключительно в рамках удобной, подходящей текущему моменту доктрины и много лет внедряемой извне парадигмы.

С журналистской карты Украины стерты почти все города, от них остались только точки, но есть два центра притяжения, вокруг которых выстраиваются силовые линии, подобные магнитным: Киев и Донецк.

Таким образом журналисты выгодно и не в ущерб своему достатку упрощают жизнь политтехнологам и политикам, что приводит к тяжелым последствиям для электората/народа, который не понимает, что происходит.

Главная причина слухов - страх и неопределенность. Страх - главный мотиватор украинского политикума. Он же - главный мотиватор и для базиса, для широких слоев прогрессивной и как никогда свободной украинской общественности, добившейся наконец того, к чему так долго шла и стремилась.

Донецк – даже не Донбасс! – симулякр, пиньята электората. Евро – аттракцион невиданной щедрости за деньги самих развлекающихся – стал смыслом жизни и главной квази-идеологической темой, которая не способная заменить собою отсутствие идеологии.

Нет города страшнее Донецка и дончане – посланцы его. Заметили, как меняется отношение окружающих, как только они узнают, что перед ними донецкий? Почти семь лет упорной работы, целых семь лет.

Украинские журналисты, подобны также сценаристами любой национальности, - они создают свою, понятную им и их друзьям/коллегам реальность, но отличие от сценаристов, в этой реальности они существуют не сами, но и принуждают жить в ней читателя, за его же деньги. Что устраивает только совершенно безвольных, наивных и глупых людей, или мазохистов.

Украинская журналистика фиксируется исключительно на глупостях и мелочах, которые вписываются в доминирующую в ней парадигму, отметая важные и масштабные факты и события, если они туда не вписываются.

Как в политикуме право и лево, так и в журналистике пол и потолок поменялись местами. Как в рассказках про Шерлока, где индукция на самом деле дедукция. И наоборот. Факты подбираются под уже имеющуюся в голове редактора/репортера картину, а не наоборот.

Видение украинских журналистов исключительно узко и зашорено не только по причине спускаемой сверху редакторской доктрины, которая отражает мнение узких, нежизнеспособных в долгосрочной перспективе групп. Кругозор украинских журналистов узок, они в массе своей неумны, наивны, жадны и всего боятся. Они часть общества.

Любой визит, любая публичная речь Януковича сводится к цитированию его оговорок, но разного заряда: одни оправдывают и утверждают, что Янукович блеснул идишем, английским или географией, а другие рассказывают про то, как он сел в лужу. О сути визита или выступления не говорит никто.

Устанавливая пропагандистскую агенду, фокусируясь исключительно на двух полюсах, наделяя каждый из них стереотипами и фантомами, подкладывая под них исторические мифы и забывая о главном, украинская журналистика обеспечивает сиюминутное существование себе, лишая и общество, и себя долгих лет совместной жизни.

Одно событие и две диаметральных оценки в национальной прессе могли бы радовать, если бы хоть одна из них была приближенной к объективной.

Одинокая мать – лицо украинской журналистики. В том, что вна Украине называют ньюсрумами, большинство составляют женщины, которые переносят отношения «заклятых подружек» и на рабочие связи, что не может не сказаться на продукте, который как нельзя лучше соответствует национальному менталитету.

Мужчин даже по половой принадлежности в украинской журналистике почти нет. Если они и есть, то чаще всего – женщины, но такая замена играет на бумаге, но не в жизни. Далеко не каждый мужчина и кормилец семьи готов работать за те деньги, которые предлагаются владельцами. Далеко не каждый владелец готов содержать такого мужчину и его семью в обмен, на получаемый результат. Что здесь причина, а что – следствие?

Украинская журналистика уныла, поверхностна и плаксива. Она не способна даже сыграть роль мальчика, который сказал, что король – голый, фиксируясь на его грязных ногтях, волосатых подмышках или не по моде подстриженной бороде.

Мне знакомы немногочисленные медийные и журналистские проекты с операционной прибылью и даже с позитивным денежным потоком. Прибыльные новостные долгосрочные проекты мне лично не известны.

Я все также не понимаю, как умудряются выживать без внешнего финансирования все эти многочисленные телеканалы, а главное сайты или газеты, без вертикальной интеграции с полиграфическим бизнесом и при почти полном отсутствии дистрибюции.

Развлекать, информировать и быть полезной – вот три кита, на которых покоится хорошая журналистика. Украинская журналистика не только разжигает страсти, но в последние годы поднаторела в развлекательной части, особенно в телевизионной её составляющей.

Быть полезной обывателю – задача, которая и не поставлена, и не выполнена. Потому прогноз погоды или расписание поездов раз в год – вершина мастерства.

Информация – снижает неопределенность, все остальное – дата, которая всегда в множественном числе. Большинство так называемых украинских новостей – слегка причесанная и красиво написанная дата, снабженная картинками из подсознания автора и редактора.

Именно эти образы и картинки болезненного подсознания в украинской журналистике много важнее всего остального. Важнее них только проекции своих представлений и мнений на читателя.

Прибыль не гарантирует хорошего, качественного, нужного обществу проекта. Положительный денежный поток достигается не только высоким качеством и ценой продукта, но и низкими операционными затратами.

Теоретическая прибыльность в ваккуме выглядит просто: достаточно взять человека, который питается кореньями, живет в шалаше и вещает по телефону о том, что происходит в лесу трем друзьям, не связанным с ним родственными узами, которые и оплачивают его мобильный, чтобы узнать погоду и гороскоп, но это немного не тот случай, когда стоит говорить о медиа, как не только информационном, но социальном, экономическом явлении.

Экономическая составляющая медиа довольно долго никого не интересовала. И прежде всего самих работников медиа, что стало причиной самой чудовищной дегенерации в истории профессии, что привело к дискредитации и падению доверия. Как следствие, и снижению социальной составляющей.

Украинский потребитель не готов платить ни больших, ни малых денег за качественную журналистику даже если она есть. Хорошее не может стоить дешево, но чтобы покупать дорогое нужны не только деньги, но и понимание того, что покупаешь.

Сегодня украинский потребитель покупает не журналистику, он покупает или развлекательную, или справочную информацию, то есть слегка причесанную дату. Потому вся так называемая качественная журналистика переместилась туда, где стоимость носителя минимальна. По другому быть не могло.

Местная журналистика все еще оторвана как от людей, так и от интересов страны, в которой они живут с отношением будто к мачехе, но полным отсутствием понимания того, что другой матери у них нет, не было и не будет.

Украинский обыватель не видит смысла и разницы между бульварной и качественной прессой. Потому он обречен который век стонать по поводу того, что «нигде нету правды, а всюду кривда». И это проблема не журналистики, которая делает тоже самое.

Это проблема обывателя, который уныл, наивен и плаксив, как и вся украинская журналистика. Тут редкий случай, когда журналистика очень близка к читателю. Пусть это получилось и не по ее воле.

Причитать, стереотипизировать и мифологизировать - вот основные занятия украинской журналистики, которые в корне противоречат базовым принципам профессии.

Курсы медиаграмотности и тренинги по отделению зерен от плевел в интересах медийщиков и обывателей, но не властей и бизнеса. Уроки по навыкам чтения газет, журналов и просмотра программ были бы не лишними даже в средней школе.

В ближайшие годы украинской журналистике предстоит пережить кризис поколений, когда в редакции массово придут люди, которые выросли целиком и полностью в свободной стране и совершенно точно знают, что такое пресловутый «совок» и что страшнее него нету ничего, но никогда при «совке» не жили. Это будет страшнее ясельной группы тоталитарного детского сада.

В ближайшие годы украинской журналистике предстоит пережить кризис языковой, когда в ньюсрумы придут люди, которые не только стали жертвами падения уровня образования в результате перехода на украинский, но и прекрасно владеют только одним языком, а не как минимум двумя. Речь не о числе языков, которые журналист знает, речь о языках-инструментах.

При этом основные потребители традиционной медийной информации в ее традиционном смысле - русскоязычны, потребители же новых медиа – как минимум двуязычны.

Язык – инструмент журналиста. Лучшие украинские журналисты всё ещё русскоязычны, но без подпитки свежими кадрами этот сегмент стагнирует. В среде украиноязычных очень позитивная динамика. Другой и не могло быть при текущей ситуации.

Ситуация эта отнюдь не парадоксальна, а очень даже объяснима: главные защитники украинского языка, как единственного государственного, - русскоязычны и чаще всего только резиденты страны Украина. Как и главные борцы за свободу слова.

Мне не известны случаи государственных конфликтов на языковой почве, но на религиозной или национальной – сколько угодно. Потому вна Украине такой конфликт будет носить отличный от лингвистических разногласий характер, но выбор стороны, которую будет поддерживать тот или иной украинец, будет определяться в том числе и языковыми предпочтениями.

Лоскутное одеяло в центре Европы – поле битвы, арена заочного противостояния не России и сателлитов с Европейским Союзом, Соединенными Штатами, Польшей, Венгрией и прочими лучшими друзьями и соседями, а транснациональных кланов, где наступление одних не замечается, а отступление других преподносится как угроза. Речь все еще про медиа.

Российская элита пользуется Украиной, как чашкой Петри, где на простых и понятных примерах можно постичь и понять давно уже известные и понятые процессы и этапы. В политическом и экономическом разрезах украинское общество отстает от российского, в социальном – опережает. Если бы не Украина, то в России в 2008 годе было бы тоже самое, что и у нас в 2004.

Умение отделять действия властей от народа, дается не каждому. Равно как и умение судить обо всем регионе по отдельным его выходцам, умение от частного переходить к общему, умение собирать, обобщать, анализировать, перерабатывать и синтезировать новое.

Взгляды изнутри и снаружи отличаются сильно. Если человеку на протяжении десятков лет повторять одно и тоже, то он перестает понимать, не только кто в его стране правый, кто левый и кто центрист, но и прописные истины. Особенно если нет ни левых, ни правых, ни центристов, ни русских, ни украинских, ни католиков, ни православных, но только бренды, которые называются к тому же иначе, чем за границей. И разница между ними только в цвете штанов и шрифтовом начертании.

Украинское общество искусственно поляризовано настолько, что векторы и цвета сменились на диаметральные. Даже попытка говорить о равных правах и общих правилах игры, воспринимается, как стремление уничтожить родной для кого-то язык и культуру.

Украинская журналистика поляризована ничуть не меньше, чем общество, что могло бы быть правильным примером отображения действительности, если бы причинно-следственная связь была в пользу медиа. Просто прошло не так много времени и медиа растащили электорат по разным углам.

Даже допустить мысль о том, что русский может стать вторым значит, получить титулы антиукраинца, русского шовиниста и украинофоба же одновременно; заявить, что женщины - красивы - означает быть шовинистом, но мужским; хватит пропаганды блядства и педерастии по дуроскопу – шовинист, но гендерный; прекратите бардак – тоталитарист, коммунист и пренеприятный тип; носишь кожаную куртку – бандит; из Донецка – бандит; из Донецка, в кожаной куртке, живешь в Киеве – бандит, убийца, пожиратель еще не рожденных украинских детей.

Ни украинская журналистика, ни так называемые элиты не способны называть вещи своими именами. Попытки найти иные, отличные от здравого смысла объяснения простым и понятным вещам, - любимое и повторяющееся из года в год занятие и тех, и других. Путают, путаются, запутываются и, что самое страшное, - впутывают, запутывая и других тоже.

Туннелизируя происходящее, украинская журналистика настолько глубоко уходит в те темы, которые интересны узким сегментам политизированных аудиторий, что становится не способной даже ретроспективно объяснить произошедшее, равно как и рассказать о его причинах.

Сухие факты ничем не лучше даты. Они мало кому интересны и скучны. Даже эти нудные и длинные тезисы веселее. Украинская журналистика все еще журналистика мнений и интерпретаций. Как и любая другая. Какие бы приоритеты не озвучивались. Не нужно себя обманывать. И других тоже.

В тоже время украинская журналистика – журналистика исключительно предсказуемых мнений и интерпретаций. В поле зрения не больше трех позиций. Озвучиваются не больше двух и только самые полярные. Как можно более полярные.

Журналисты сами выполняют функции очень придирчивого дворецкого. И сами выполняют функции толкователя сновидений, видя в сказанном и не сказанном то, чего нет, придумывая за собеседника что угодно и ничуть не сомневаясь не только в том, что их домыслы верны, но и в том, что они имеют на них право.

Они сами создают фата морганы, сами прививают стереотипы, сами лелеют мифы, которые незамедлительно укладываются на самый нижний слой подсознания, покуда не будут вытеснены оттуда только другим мифом. И про это нужно знать и помнить. Всё, раствор схватился!

Практика придуманной интерпретации сразу и крупно, а затем последующего объяснения мелко и где подальше, не только работает, но и популярна.

И украинские элиты, и украинская журналистика продолжают действовать взаимодополняя друг друга: растягивая, поляризуя и накаляя обстановку еще больше; находя проблему там, где ее нет, замалчивая те проблемы, которые существуют; преувеличивая и преуменьшая, меняя значимость и масштаб, уже имеющихся и озвученных. И если для элит эта функция имманентна, то медиа по умыслу ли, по неведению ли всячески тому способствуют.

Украинские «стоп цензуре» и «за свободу» не понимают ни за что, ни против чего они борются. С такой свободой и цензура покажется избавлением. Украинские борцы «за свободу» в развитой демократической стране давно сели бы за тоталитаризм, украинские борцы «с цензурой», попав в уже лишенные, как им кажется, цензуры общества, в два счета потеряли бы право на профессию.

Принуждение к эвтаназии, поднятые на вилы элиты и массовые расстрелы – самые действенные меры и угрозы из числа тех, которые так ни разу и не были применены, но если повторять данные угрозы достаточно долго, то рано или поздно желаемое случится. Здесь как с рынком - ожидания рынок и есть.

Украинские журналисты такие же, как и русские сценаристы. Часто это вообще одни и те же люди. Их не интересуют типичные истории и случаи, они не способны видеть новость в обиходе или рутине, не способны делать новости. В лучшем случае они их транслируют. Потому украинских журналистов и русских сценаристов интересуют крайние случаи и их проявления, которые настолько ярки, что можно забыть о том, насколько они редки.

Ленин, Сталин и Мазепа, Бандера с примкнувшим к нему Шухевичем – главные темы обсуждения в среде тех, кто не доволен почему-то настоящим, но меняя прошлое, считает возможным изменить будущее. Объяснять тут смысла нет. Понимать тоже. Это нужно запомнить.

Украинские сайты и правды подобны женщине, которая рыдает, заламывая руки, у постели еще живого, но давно и тяжелобольного мужа, примеряя на себя тесную, но такую долгожданную униформу вдовы. Ой лышенько, щож цэ робыться!

Относительный успех подобных проектов говорит не столько об их качестве, сколько о соответствии национального менталитета такого рода риторике. Проблема в том, что эта риторике не есть журналистика сама по себе.

Им вторят кобзари, чей успех также основан на вековых традициях предков. Именно они, музыканты и сказители, подобно скальдам, бардам и акынам, были первыми медиумами, то бишь профессиональными журналистами. Не случайно многие из них были слепыми.

Для записи, обработки, хранения, распространения и воспроизведения сообщения зрение не играет никакой роли. И даже мешает. Не говоря про кодировку/декодировку месседжей.

Одно из сообщений кобзарей о том, что "нету правдоньки на земли" делает существование на данной территории как некоей "украинской правды" в частности, так и любой другой "правды" вообще, оксюмороном бессмысленным и беспощадным.

Устойчивые и доступные коммуникации дают и доступ к знаниям, удешевляя, расширяя и ускоряя процесс их получения, но не к образованию и его верификации, что рано или поздно приведет к еще одному конфликту интересов и социальной революции. На территориях когда-то принадлежащих социалистическому лагерю эти процессы идут быстрее в силу более мощного и развитого базиса.

Лоскутное одеяло в центре Европы – красивая метафора, верная при ближней аберрации. Уходя на панораму, можно увидеть болтающийся в узком и быстром проливе корабль дураков. Корабль, спятившим же экипажем лишенный не только руля и ветрил, но и весел вместе с впередсмотрящим. Корабль, который лишь волею случая лавирует между более крупными судами, минуя мели и берега. Потому что не способны.

На третьей от Солнца планете поднимает голову не только национализм, но и популизм, которые подстегиваются не только ростом населения и сокращением ресурсов, но и поколенческим и дистанционным кризисом элит, быстрыми темпами социального развития стран третьего мира, которые догоняют, что всегда легче.

Украина - листик на всемирном древе, который колышется в унисон с кроной, которая у Босха выполняет функции ветрил. И дураки не замечают этого, покуда ветер не превратился в шквал, и корабль не расколется как минимум надвое, раздираемый как внутренними, так и внешними противоречиями.

23 ноября 2004, когда я давал комментарий корреспонденту RAI 2 по поводу событий в стране и моего к ним отношения, мне снова предлагали попросить политического убежища в прямом эфире. Материал был бы бомбическим,- объясняю для тех, кто подозревает итальянского профессионала в альтруизме.

Я качаюсь на одних волнах с теми, кому по пути. С теми, кто путает купе и каюту, требуя развернуть поезд. С теми, кто давно хотел бы сойти. С теми, кто думает, что сошел, но сменил только палубу. С теми, кто такой же, как я. С теми, кто не такой, как я.

Украинцы едины в одном. Независимо от берега Днепра, ни один из тех, кто знает эту историю, не сказал, что мое «Нет!» в том случае было правильным. После того, как победу на Майдане горлом взяли Тимошенко и Ющенко, я не без труда, но спокойно и ничуть не сомневаясь, уехал в Штаты.

Когда вернулся, то самый распространенный вопрос, который довелось слышать по обе стороны Днепра, - зачем? Снова и снова спрашивают, почему же вернулся из Штатов, то обычно отвечаю, что не было другого выхода, то есть вру. Потому как выходов всегда минима два, а вот у меня не было выбора. Это - разное.

Долго так продолжаться не может. Шансы на выживание корабля, наполненного людьми, ранее видевшими море только на открытках, не больше, чем возможность того, что двадцать мартышек на двадцати печатных машинках рано или поздно, но наберут Войну и мир. Потому что это вопрос и времени, и умения.

Украина повторит судьба Ливана, где представители четырех конфессий прожили в мире и согласии тысячу лет, пока им не объяснили, чем именно они друг от друга отличаются и что именно они могут поделить.

В случае с Украиной очень легко прогнозировать что-либо: выбирай самый примитивный вариант развития событий и не ошибешься.

Горячая ли, холодная ли, но балканизация Украины неизбежна. Она уже произошла.