Леся Орлова и книги про Анжелику

Каминг-аут. Ввиду тяжкой болезни (кашель - у меня-то, профессионала в этом деле, - беспрецедентный, такого тонуса мышц пресса у меня еще никогда не было), а также впадения в грех уныния (потому что фейсбук и "вот это вот все"), решила последовать заветам Пушкина, откупорить шампанского бутылку и перечесть "Женитьбу Фигаро".

Жизнь внесла коррективы. Вместо шампанского, у которого пузырьки, оказывается, хуже наждака, - тошнотная микстурка и молоко с шалфеем (господи, господи, какая же это чудовищная гадость, почему же, как нарочно, именно она такая действенная?), вместо Бомарше - супруги Анн и Серж Голон с бессмертной их сагой про Анжелику. Собственно, в этом - в том, что я не просто читаю, а ПЕРЕЧИТЫВАЮ эту самую сагу, и состоит каминг-аут. Хай. Меня зовут Леся Орлова и я - фанат книжек про Анжелику.

Что имею сказать. Любила, люблю и любить буду. Ночами, затенив лампу, склоняю голову над пожелтевшими страницами толстых томов, подчеркиваю цитаты целыми параграфами, делаю пометки на полях ("обдумать!", "?!", "как это верно!", SIC! и пр.) и выписки на картотечные карточки. А ежели серьезно, то искренне и всерьез думаю, что:

1. Дюма нервно курит, и вообще, почему Дюма - это литература, а Голоны - фууу? Кто, где, когда и почему это сказал? И почему этот "кто" понятия не имеет или сознательно не упоминает о титанической исследовательской (именно с сидением в архивах и погружением в совсем не популярные, а очень даже забыто-закрытые источники) работе, проделанной Голонами, которая поверхностному Дюма и во сне не снилась? Там один список исторических персонажей и событий такой, что изучать и изучать, не вылезая из хотя бы "википедии". Я всерьез подозреваю, что они делали гигантские таблицы и опорные схемы на ватманах формата А0, вычисляя возможные появления и встречи главных, второстепенных и совсем уж эпизодических героев, а также виртуозно миксуя реальных и выдуманных людей в стиле "мы вот можем доказать, что это вполне могло происходить, а вы попробуйте докажите, что нет!" Там живые, вполне себе полнокровные и противоречивые персонажи (и авторское большое уважение, симпатия и интерес к ним - даже к совсем-совсем "проходным"). Там честные, почти не замаскированные реверансы и уважительные аллюзии к "другим любимым авторам" (с). Там, наконец, тщательная (о переводах - позже) работа с языком и виртуозное сочетание современной лексики и способа формулирования мыслей - с образчиками XVII века. Там нет выраженного соответствия жанру - легкий слог и увлекательность авантюрного романа сочетается с романом воспитания, как минимум, да еще на фоне масштабно, глубоко, широко, детально и смело представленной картины эпохи, точнее - эпох, потому что Францию Людовика 14-го, Марокко Мулай Исмаила и Америку первых переселенцев, как ни крути, несмотря на совпадение во времени, одной и единой эпохой назвать не выходит. Это же первая в своем роде и гениальная идея - объединить важнейшие временные вехи и события одним персонажем, его жизненной и географической одиссеей и сделать это настолько правдоподобно и оправданно. И какая-то собака одним махом, глянув в сельском клубе на дебелые прелести волоокой субреточки Мишель Мерсье, взяла и поставила на всей этой честной, большой и достойной работе клеймо "бабских соплей" ("женского романа" - в лучшем случае) и "макулатуры"...

2. Лучшей и достойнейшей женской ролевой модели (еще и в проекции, с четко, обоснованно и правдиво очерченным путем взросления и духовного роста) в мировой литературе нет. Мнение сугубо субъективное, но готова отстаивать, спорить, доказывать и биться на шашках. Людям читающим свойственно же "делать жизнь с кого-то". Хоть с Павки Корчагина, хоть с Печорина. В этом смысле примеров привлекательной, живой, нестыдной и поучительной литературной судьбы, более объемной, чем Анжелика, я не знаю. Это - чудесный характер, порывистый и сильный, временами она вызывает антипатию, временами - глубокое сочувствие, но почти всегда - уважение. Она - личность, противоречивая, разносторонняя и обаятельная, она выраженный индивидуалист (и это тем более ценно, что ей всякий раз приходится делать выбор на фоне масштабных потрясений), ее принцип - преодоление и извлечение уроков. Она совершенно живая - и это тем более поразительно, что количество и масштаб событий, участницей которых ее делают, очевидно избыточны и спорны. По сравнению с ней Скарлетт О'Хара (редкой ведь цельности персонаж) - одномерна, как картон. Вот окажись я сейчас в школе опять, перед необходимостью писать сочинение "на кого равняться" - честно и с вызовом ее бы и указала.

3. Ребята, которые недавно перевели всю сагу заново - согласно последним правкам и дополнениям, уже в преклонные годы внесенным старенькой овдовевшей Анн Голон, - огромные молодцы (отдельное "молодцы" - за вполне пристойные и объемные сноски с историческими сведениями и маркерами культурного контекста). Ничего не нанесло этому литературному произведению большего ущерба, чем скороспелые поделки-подстрочники третьекурсников инъяза, по-быстрому срубивших какие-то копеечки в лихие 90-е. Если же это читать - то: три канонических перевода блистательной, деликатной и явно литературно одаренной Киры Северовой (которая, если что, переводила еще тонны Жапризо, Сименона, Моруа и Жюля Верна - и вот как-то вот и Голонами не побрезговала), а также новые версии под обложками с вырезанными черными силуэтами, изданные в поздние 2000-е в переводе Овезовой и Котовой (в них и сноски, и комментарии, и замечательные предисловия, это вообще суперский, оказывается, коллективный некоммерческий проект неравнодушных людей, решивших отдать наконец должное опозоренной книжке).

4. Впрочем, нет. Еще больший и стыдный ущерб этой истории нанесли экранизации. Ничего более дурновкусного и ничего менее имеющего отношения к литературному первоисточнику я, пожалуй, не встречала. Всем причастным к - тотальная люстрация отныне и вовеки веков. Надо думать, на том свете "Серж Голон" - он же Всеволод Сергеевич Голубинов - каждому из них, включая женщин, надавал и еще надает белыми перчатками по плебейским мордасам. Потому как Всеволод Сергеевич Голубинов биографию имел такую, что хоть роман пиши. Сын царского российского консула в Иране, дворянин, белоэмигрант, химик, художник, историк, поэт, эрудит, 15-летним гимназистом пересекший всю Россию, чтобы вступить в Белую армию, чудом успевший уехать в Константинополь, ставший геохимиком, разбогатевший, влюбивший в себя французскую женщину Симону Шанже, ставший для нее университетом и вместе с ней поставивший литературный эксперимент, сочинив вполне себе эпохальную историю о вполне себе эпохальных героях, каковое дело после его смерти Симона, хранившая ему совершенно нефранцузскую верность, продолжила одна. Ясное дело, что вся честная глубина саги - это его заслуга и его требование (там были нешуточные сражения с издательствами, между прочим). А из его филигранной работы (там же Жоффрей де Пейрак целыми периодами транслирует явно голубиновские небанальные и продуманные выводы о том, как жизнь устроена, и как с этим ее устройством сосуществовать порядочному умному человеку) какие-то уроды делают водевиль с канканом на истошно цветной пленке.

5. Это - очень современная и актуальная литература. С очень внятными и очень мне близкими подразумеваемыми критериями "хорошо-плохо", с безусловным заложенным нравственным императивом, не отрицающим, что характерно, неизбежных малодушных поисков и "вывихов" в пути. И с внятным вневременным рецептом выживания. Рецепт этот, конечно, пишется постепенно и окончательно формулируется в книгах, где Анжелика - взрослый, очень "битый", очень много изведавший, утративший и осмысливший человек. Но и процесс написания рецепта, с типичными ошибками и реакциями, несмотря на нетипичность ситуаций, наблюдать увлекательно.

РЕЗЮМЕ. "В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть" (с - Лермонтов), а также "во дни сомнений, во дни тягостных раздумий" (с - Тургенев), большое удовольствие и большую поддержку лично Лесе Орловой оказывал и оказывает цикл произведений Анн и Сержа Голонов об Анжелике (фамилий много у нее и разных судеб, перечислять замаешься), чего Леся Орлова и всем желает.

Напоследок - цитата.