Возможна ли на Донбассе операция Буря?

В Украине мы говорили, говорим и будем говорить о "единой стране", и при такой трактовке стоит вести речь не о победе одной части нации над другой ее частью, добытой с оружием в руках, а о совместном поиске компромиссного урегулирования.

Несколько месяцев назад Посольство Украины в Республике Хорватия при поддержке и помощи хорватских государственных и деловых структур, а также международных неправительственных организаций организовало за счет принимающей стороны поездку в Загреб большой группы украинских журналистов, экспертов, чиновников.

Главной целью дружественного визита было изучение хорватского опыта разрешения внутреннего конфликта, проявившегося в утрате центральным правительством контроля над частью государственной территории в связи с провозглашением ее коренным населением непризнанного государственного образования.

По возвращении домой участники поездки завалили страницы отечественных электронных ресурсов и печатных изданий материалами, в которых на все лады расписывались актуальность, полезность, желательность "хорватского" сценария восстановления контроля над территорией страны для Украины.

Все, что проделали в августе 1995 г. Загреб и Армия Хорватии в отношении Республики Сербская Краина и "хорватских" сербов, превозносилось до небес.

Ни о каких проблемных моментах или, как сказали бы американцы, "сопутствующих жертвах" и потерях никто даже не вспомнил. А зря!

1. Если вспомнить историю вопроса, то надо признать, что идея использования хорватского опыта в нынешних украинских реалиях не нова.

Тема молниеносного, победоносного снятия Загребом с внутриполитической повестки дня "сербского вопроса" уже затрагивалась у нас не один раз. То ли к какой-то очередной "круглой" дате, то ли просто так, можно сказать, к слову, появлялись материалы, посвященные ей.

В последние два года тексты такого плана, как правило, украшали заголовки, максимально приближающие события на Балканах к нашим проблемам: "Как хорваты справились со своим Донбассом?", "Как Хорватия подавила сепаратизм?", "Как хорваты покончили с Сербской Краиной?" и т. д., и т. п.

Поначалу их появление вызывало интерес, обсуждение, даже становилось порой маленькой сенсацией, затем к ним привыкли настолько, что перестали замечать. Постепенно в осмыслении явления, о котором идет речь, вырисовались два, если можно так сказать, течения: умеренное и радикальное.

Представители первого из них предлагали понимать под "хорватским" сценарием опыт хорватов в применении амнистии для участников вооруженных формирований самопровозглашенной республики сербов (на это в свое время обращал внимание депутат ВР Игорь Кононенко), а также практику использования миротворческого контингента ООН (об этом в марте 2015 г. говорил, например, Дмитрий Кулеба, в то время – посол по особым поручениям МИД).

Представители второго видели в нем преимущественно силовое решение проблемы, предполагающее масштабное использование военной силы без оглядки на все, что ему может "сопутствовать".

2. История самого события, послужившего основой для рассуждений о "хорватском опыте" и о "хорватском сценарии", в максимально кратком изложении выглядит следующим образом.

Ранним утром 4 августа 1995 года Армия Хорватии начала наступательную операцию (она получила кодовое название "Буря") против Республики Сербская Краина. В результате продолжавшихся в течение пяти суток боевых действий территория РСК была полностью освобождена от проживавших на ней "хорватских" сербов и возвращена под контроль Загреба.

Несколько тысяч человек из числа как бойцов сербского ополчения, так и мирных жителей погибло, несколько сотен пропали без вести, около 250 000 вышли за пределы Хорватии на территорию соседней Боснии и Герцеговины, а также Союзной Республики Югославии, существовавшей тогда в составе Сербии и Черногории. Центральное правительство восстановило свою юрисдикцию над мятежными землями, но цена победы оказалась непомерно высокой.

О создании "хорватскими" сербами собственного государственного образования Республика Сербская Краина, которое никогда не было признано мировым сообществом, было объявлено в 1991 году.

Украинское фото Обострение на Донбассе и нужда в мобилизации. Мнение Жданова Этот акт стал ответом на провозглашение в мае того же года Загребом независимости и объявлении о намерении выйти из состава СФР Югославии.

Становление новой хорватской государственности с самых первых его шагов протекало на фоне усиления националистических, откровенно антисербских настроений и лозунгов. После прихода в 1989 г. к власти в Хорватии, тогда еще остававшейся одной из югославских республик, националистической партии "Хорватская демократическая общность" во главе с будущим президентом страны Франьо Туджманом, сербы стали подвергаться массовым гонениям и преследованиям.

Речь при этом шла не только об ущемлении политических прав и свобод, но и об угрозе их земельным наделам, имуществу, порой даже физическому существованию. В ставшей независимым, международно признанным государством Хорватии местным сербам была изначально отведена роль граждан второго сорта.

Понятно, что мириться с таким положением дел они не хотели. Переговоры между Загребом и Книном (столица РСК) при международном посредничестве велись практически без перерыва, начиная с 1991 года и до первых чисел августа 1995-го, однако, к успеху так и не привели.

В Загребе никогда не допускали даже мысли о том, чтобы смириться с существованием РСК. Хорваты, осуществившие свободный выход из состава югославской федерации и создавшие суверенное национальное государство на основании права наций на самоопределение, другим в реализации этого права категорически отказали.

3. В "хорватском" сценарии его киевских поборников привлекает, прежде всего, тот факт, что он предполагает победное завершение вооруженного противостояния центра с мятежными ополченцами.

Отсюда, собственно, и проистекает популярность такого развития событий у части отечественного истэблишмента, экспертного и журналистского сообщества, мечтающего о "параде победы" в Донецке.

Мало кто при этом обращает внимание на то, что аналог хорватской "Бури" Украине не нужен ни в каком виде, ни при каких обстоятельствах по целому ряду причин. Первая из них состоит в том, что "Буря" представляла собой общевойсковую наступательную операцию, проведенную и против ополчения, и против мирного населения. В ее ходе применялись тяжелая артиллерия (артобстрелы Книна перед наступлением велись в течение суток, город был фактически полностью разрушен), танки, боевая авиация (военные самолеты с бреющего полета расстреливали колонны беженцев).

Контроль центрального правительства над временно неподконтрольной ему территорией был восстановлен в результате ее зачистки от коренного населения путем его физического уничтожения. Имели место массовые случаи преступлений против человечности, зафиксированные и запротоколированные наблюдателями ООН, ОБСЕ, ряда правозащитных международных организаций.

Если называть вещи своими именами, то хорватская "Буря" представляла собой этническую чистку с элементами геноцида. Освященную молчанием Запада, но от этого не менее жестокую, циничную, страшную. Украине такой сомнительный опыт "победы" наверняка не нужен.

4. Один из аспектов проблемы, на который, как по команде, обратили внимание участники украинско-хорватского мероприятия, организованного нашим посольством в Загребе, это – аспект собственно военный. Тот, что связан с армией, ее боеготовностью, технической оснащенностью и прочими моментами из того же ряда.

Хорватские чиновники, политики, эксперты, с которыми встречались гости из Киева, в один голос твердили, что залогом успеха триумфальной "Бури" стало значительное усиление боевой мощи Армии Хорватии. Добиться этого удалось благодаря модернизации армии при помощи зарубежных партнеров в период с 1992 по 1995 гг.

В подобной постановке вопроса присутствуют и рациональное зерно, и доля истины. Но лишь отчасти. Успех операции "Буря" в решающей мере был обеспечен не военными, а дипломатами. 3 августа 1995 г. посол США в Белграде Ричард Гелбрайт получил от президента СРЮ Слободана Милошевича устные гарантии того, что ни армия "боснийских" сербов, ни армия Сербии вмешиваться в конфликт Загреба и Книна не станут.

С точки зрения Белого дома, это был очень весомый результат, над достижением которого Госдеп работал долго и упорно. Со стороны Белграда это было предательство. Если бы Милошевич не бросил "хорватских" сербов на произвол судьбы, никакая "Буря" бы не случилась.

Статус-кво, существовавший на начало августа 1995 года, был бы, скорее всего, сохранен. Жертв бы удалось избежать.

В украинской ситуации это означает, что никакая модернизация ВСУ, никакое их переоснащение и перевооружение не принесут желаемого результата в гипотетической наступательной операции против ДНР-ЛНР, если американцам или европейцам не удастся обеспечить невмешательство России.

Трудно сказать, как будут разворачиваться события в дальнейшем, но по состоянию дел на данный момент такое развитие событий представляется не очень реалистичным.

5. И, наконец, последнее. "Хорватский" сценарий для решения конфликта в Донбассе неприемлем, думается, еще и потому, что для его воплощения в жизнь необходим уровень взаимной ненависти и обоюдного неприятия между участниками конфликта, соотносимый с тем, что имел (и, к сожалению, продолжает иметь) место во взаимоотношениях хорватов и сербов.

Уходящие корнями в прошлое, актуализированные событиями настоящего хорватско-сербские и сербско-хорватские обиды, претензии, ненависть, взаимный воинствующий антагонизм послужили отличным подспорьем для реализации сценария, предполагавшего силовое подавление местного автономизма вплоть до изгнания его носителей за пределы традиционных, исторически закрепленных мест их компактного проживания.

Антагонистическая межэтническая составляющая в конфликте в Донбассе отсутствует. Мы в Украине говорили, говорим и, судя по всему, будем продолжать говорить о единстве Запада и Востока, о "единой стране" во всех смыслах этого понятия.

При такой трактовке проблемы речь в условиях любых ситуативных конфликтов, при любых раскладах стоило бы вести не о победе одной части нации над другой ее частью, добытой с оружием в руках, а о совместном поиске компромиссного урегулирования.

Павел Рудяков