Сокамерники называют их «чертями», «дураками», «сидельцами». Они мотают пятый, десятый, пятнадцатый срок, но криминальный мир не ставит им этот стаж в заслугу. Они не стремятся выйти на волю досрочно, потому что на свободе им просто нечего делать. Новый тип осужденного — это преступник не криминальный, а социальный. Для него воистину «тюрьма — дом родной», но не по понятиям, а в силу необходимости.
На свободу любого человека тянет. Это только молодняк хорохорится, великих разбойников из себя строит. Другое дело — что мне на этой свободе делать. Кому я там нужен? Как подумаешь о свободе, так перед глазами такая пустота встает, что выть хочется. Знаете, сколько я видел на воле людей, которые о тюрьме мечтают? Они только летом сидеть не любят, а как только осень наступает, загружаются какой-нибудь мелкой статьей и садятся за решетку, чтобы в себя прийти. Витрину там разобьют или ершик для унитаза из кафе стырят. Особенно рады будут, если в Матросскую Тишину посадят — там недавно хороший ремонт сделали. Я до такого состояния еще пока не дошел, хотя, наверное, уже к нему близок. Я пока барахтаюсь. Вот, например, «заочницам» пишу. Это мы так женщин называем, с которыми переписываемся, сидя в колонии.
Вечные зэки, черти, дураки, сидельцы
Эти люди не видят особой разницы между жизнью по ту и по эту сторону колючей проволоки, поэтому в любой момент готовы на преступление ради казенной крыши над головой. На свободе их удел - голод, пьянка и неопределенность. На зоне им гарантированы условия плохого санатория. В российских колониях таких «вечных» уже большинство. Не далеко ушли и украинские учреждения.