Шемякин про Кавказ

Обоюдная трагедия российского завоевания Кавказа для меня заключается в том, что России нечего предложить Кавказу. А Кавказу есть, что предложить России. Самый ходовой товар Кавказа для российского мира - это псевдолояльность в обмен на всё, что хочешь. Россия может заваливать Кавказ своими нематериальными ценностями, которые будут грудой валяться на помойках. Северный Кавказ наших нематериальных ценностей не хочет.

1. Кавказ как "здравница". Здравницами Кавказ стал обзаводиться тогда, когда количество заболеваний и смертей среди русских колонистов, солдат, офицеров, чиновников стал зашкаливать даже по российским меркам. 16% смертность как фон и 36% смертность как пик. Мы все знаем, что белые принесли смерть от эпидемий индейцам американского Запада. Мы знаем, что на Кавказе ситуация была зеркальной - русские мёрли от местных болезней гораздо активнее местного населения.

2. Кавказ как "житница". В зоне фронтира американцы вносили свои методы ведения сельского хозяйства. На Северном Кавказе русские были вынуждены самой природой перенимать местные способы обработки земли, использовать нетипичные для русских сельхозкультуры.

3. Покорение американцами континента сопровождалось покорением индейцев американскими товарами, "плодами цивилизации". Россия не смогла превратить Северный Кавказ в сырьевую или торговую колонию. Вместо американского вектора давления на местное население, русские были вынуждены использовать целый клубок линий взаимовлияния. Это видно на примере одежды и вооружения казаков, например. Трудно себе вообразить пионеров Запада, массово вооружённых туземным оружимем, одетых как навахо и скачущих в манере команчей.

Россия вводила на Кавказе сложную систему внутренних барьеров и таможен, торговых постов и соляных магазинов. Частный капитал на Кавказ соваться боялся, опасаясь всякого понятного и конкуренции со стороны жёстко структурированной системы армянских коммерсантов. Поэтому торговыми делами занималось государство, что для России означало только то, что торговать были вынуждены военные. Они и торговали как умели, породив систему конспиративных связей и чёрного рынка ( в том числе и "живого товара").

4. С религией всё понятно: православие на Сев.Кавказе не могло сыграть роль миссионерства в США.

5. Северный Кавказ был "нечейной землёй" с ярко выраженной структурой взаимной аккультурации. Аспекты этой аккультурации - неафишируемые и непропагандируемые неформальные связи местного населения и пришлых, частные переговоры в случае насилия, местные союзнические отношения, частные войны и пр. Вся эта кадриль была возможно только при соблюдении ритуалов. И ритуалы эти были исключительно северокавказского стиля. Для примера: коллегия иностранных дел империи предписывала захват заложников, предписывала захват новых заложников в случае гибели или смерти прежних. Военное ведомство мперии предписывало соврешать набеги (рейды) для захвата заложников, освобождения пленных, похищения скота у "немирных".

Самым явным на Северном Кавказе было отсутствие доминирующей монолитной группы, способной диктовать нормы поведения для всех. Уже после 1864 года русские не могли диктовать свои стереотипы поведения и не являлись этнически доминирующей группой. Русские жили в окружении, анклавами, в обороне как в практическом, так и в идеологичском смыслах. На Тереке в 1869 году (на Тереке, который был прямым объектом государственной военной колонизации чуть ли не сто лет до 1869 года) русских и украинцев было 123 тыс. человек. И полмиллиона совсем нерусских жило на Тереке, практически в тылу продвижения России на Кавказе. Среди казаков Кавказской военной линии в 1858 году 10 процентов исповедывали ислам, зачастую являясь людьми надёжно славянского происхождения. До 1858 года терское казачье войско состояло из произвольного сочетания донских казаков и терских татар.

6. Россия пыталась преодолеть состояние неопределённости на Северном Кавказе, где казаки, дезертиры, беглые, солдаты, сектанты, псевдомирные, псевдозамирённые народы и пр. оформляли собой государственную идею. Использовали чисто военные решения. Использовали деньги. Использовали местные дрязги. Но всякий раз получалось, что русские расчищали путь для нового горского "старца", для новой волны горского гнева и вымогательств ранее отобранного или понравившегося. Мы растлевали местнуюэ элиту балетами, каретами и участием в императорском конвое. А местная элита растлевала своим ярким примером саму идею русского доминирования на Кавказе. В США был невозможен почётный караул вокруг президента из апачей в перьях, шкурах и глине. У нас же переодели в кавказцев половину армии по итогу.

7. Мириться русские могут хуже, чем воевать. 11 июня 1774 года состоялась битва у станицы Наурская. Генерал Медем докладывал об атаке 10 000 кабардинцев. Кабардинцы тогда считались нашими союзниками. Среди убитых кабардинцев обнаружили капитана русской императорской армии с годовым окладом в 150 рублей капитана Коргока Темирханова. Который ехал резать казаков, но не доехал, убили. 10 000 кабардинцев напали на станицу. В станице 800 станичников, переселенцев с Волги, их женщины, дети. Короче, Аламо как есть. Подвиг станичников воспевали все. В 1862 году Н. Ф.Самарин посетил станицу Наурскую. Для продолжения воспевания обороны. И застал в станице Наурской, основанной волжскими казаками, отказавшимися воевать под знамёнами Емельки Пугачёва, такую картину: население станицы - кабардинцев 14 000 человек, казаков - 200 человек. Самарин подвиг воспел. Тем более, что в обороне станицы принимали активное участие, по словам русских, святые апостолы Варфоломей и Варнава на белых конях, в белых бурках и белых папахах.

Именно на этих горячих апостолов и следует сегодня молиться.

Отсюда