Елена Котельва о художественной школе

В детстве я любила рисовать по мотивам прочитанных книг. А читала я (как хорошая девочка из хорошей семьи) сплошь классику. В тот знаменательный год (мне было 12 лет) летом я прочла романы Гончарова. Все его «три О» («Обломов», «Обыкновенная история» и «Обрыв»). Впечатлилась и спокойно перерисовывала героев в блокнот. Мама узрела и сочла, что «девочка созрела» для художественной школы. Кто может перечить маме? Я сдала экзамены и поступила. А далее – история о том, как человека без голоса и слуха учили петь арии, то есть, как меня учили рисовать.

*****

– Это что? – вертел мой барельеф препод по скульптуре.
– Это рождение Дюймовочки из Цветка, – ответила я.
Препод держал мой «шедОвр» вверх ногами, но я не рискнула его поправить.
*****
Я прогуливала уроки в Художке, гуляя неподалеку, потому что не чувствовала в себе ни сил, ни таланта к рисованию.
Однажды во время очередного прогула встретила своего препода.
– Ага, – сказал он. – Почему не на занятиях?
– А вы? – не растерялась я.
– А я за мороженым выскочил на пять минут. И все в классе рисуют.
– И че опять рисуем? Кувшин с яблоком?
– Обижаешь. На этот раз яблоко с кувшином.
Препод рассмеялся. А потом серьезно спросил:
– Хорошо. Тебе наплевать на живопись. Но ведь что-то же тебя интересует?
– Математика, – честно ответила я.
Да. На тот момент ничего более прекрасного, чем стройные ряды чисел и логичных формул, я не знала.
– Ты странная, – сказал препод. – Пойдем в класс. Нарисуешь ОДИН кувшин ПЛЮС ОДНО яблоко.

*****

В Художке на пару классов старше меня учился юноша, которого даже видавшие виды преподы признавали невероятно талантливым. Его работы завораживали (если я не умею рисовать, это же не значит, что я не могу оценить, кто на самом деле МОЖЕТ). Это было похоже на мистику (я о его работах). И мне, в мой-то пубертатный период, захотелось хоть одним глазком взглянуть на юного гения. Во время летней практики я узнала, где именно «шедеврирует» юный рафаэль. Под предлогом «ах, я забыла мольберт» вошла в класс. Низкорослый юноша с огромными глазами (он был один в кабинете) отвлекся от ватмана и взглянул на меня:
– Ты (и он очень правильно назвал мое имя-фамилию)?
– Да, это я, – у меня подкашивались ноги.
– Ты омерзительно рисуешь. Очень плохо. Совсем. – огласил «приговор» моим несуществующим художественным талантам юный гений. – Но ты очень красивая. Когда я по-настоящему научусь рисовать, я тебя нарисую.
Я выскочила из кабинеты, не понимая, как нужно себя «правильно» чувствовать: оплеванной или польщенной? Почему мои работы «омерзительны»? Между прочим, они в качестве лучших пару раз выставлялись в зеркальной витрине Макеевского Краеведческого музея… Ну, а красавицей я никогда не была и не претендовала. Но художники ко мне всегда дышали неровно, это – да. Я немного похожа на Джоконду.

*****

Когда я уже училась на филфаке в ДонНУ, то напротив библиотеки им. Крупской через дорогу был Художественный салон («убожественный салон», – как многие его называли). И вот меня стала дергать подруга:
– Нужно срочно сбегать в «убожественный»!
– Зачем?
– Сама увидишь.
Мы пришли в заведение, где на тот момент продавались всякие полезные штуки для художников плюс картины. И вот, на меня с небольшой картинки маслом смотрела моя рожа, прицепленная на сфинкса с огромными, буквально арбузными, сиськами (это была не грудь, уж извините).
– Ай! – сказала я.
– Невероятное сходство, – отметила подруга.
– Да, вы очень похожи, – отреагировала продавщица.
– Какой мрак! – выла я уже на улице.
– Да ладно. Он Джоконду рисовал. Ты просто похожа. «Джоконда с сиськами» – такой сюжет, – подруга не ожидала, что я отреагирую именно так.
Я бы купила этот «позор», но он был оценен в совершенно неподъемную сумму.
Через пару дней "картинки" в Убожественном салоне уже не было. Уж не знаю, купили ее или просто сняли...

Отсюда