Боль о карандашной фабрике

В мрачном-мрачном городе с темными ночами один мой друг пошёл работать на карандашную фабрику. Пошел работать сразу после окончания высшего учебного заведения, где получил какую-то гуманитарную профессию. То ли пиарщик, то ли журналист. Что-то в целом бессмысленное для теоретического обучения в течение пяти лет. Родители считали, что без высшего образования парень пропадет. Он не спорил.

Не то, чтобы он всю жизнь мечтал работать на сложном и требующем непростых знаний и квалификации производстве, но так сложились обстоятельства. Ему нравилось рисовать. Желания и возможности совпали, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе.

Пришел сначала просто на конвейер. Помогал коллегам, что занимались изготовлением этих самых карандашей, которые выпиливала бездушная машина. Они 24/7 тщательно следили, чтобы у карандашей были качественная форма и содержание, то бишь грифель, сердцевина и оболочка. Соответствующий требованию времени набор характеристик. Яркие и качественные цвета, разнообразие и комплектность в коробках, куда укладывали готовую продукцию все равно вручную. Может сейчас уже его автоматизировали, но тогда хватало места для ручного труда. Люди не только придумывали и производили, контролируя результат, но и продавали. Все эти 4С и 4Р имели место, но так не назывались.

Он много трудился, читал, постигал азы и постепенно достиг в новом для себя деле настоящих высот. Умение ладить с простыми людьми, хорошая память, желание учиться и твердый характер позволили ему возглавить сначала бригаду, потом цех, а затем и всю небольшую фабрику. Последний шаг не потребовал от него особых усилий, все у него получалось довольно легко.

Продукция пользовалась спросом. Не так много в стране карандашных фабрик, а тех, что могут и выпускают карандаши нужного качества в нужном объеме и ассортименте так и вовсе единицы. Продукция их не самая важная и нужная, но всю ее ценность люди обычно понимают только тогда, когда карандаши исчезают из продажи. Постепенно становилось не так насыщенно, весело, понятно и интересно. Некоторые начинали выпивать.

Мир вокруг менялся. Дети хотели ярких фломастеров, разноцветных красок, недорогих мелков, загадочных крайонсов или даже гелевых ручек. Взрослые все больше печатали на компьютере, пользуясь карандашами все реже. Их и без того небольшие продажи на рынке канцелярских товаров падали, но доля оставалась стабильной, цены не прыгали, волатильности особой не наблюдалось и доход оставался относительно стабильным, а благодаря крепкой торговой марке и толковым специалистам начался выпуск новых для карандашной фабрики товаров. Принципы были те же, только форма менялась. Появились излишки, что сразу же стали замечать.

Прошло еще несколько лет и фабрику ловко купили какие-то местные новые люди. Где-то надавили, где-то подмазали, где-то посулили вдвое больше. Они ничего не понимали в карандашном производстве, но очень хотели им заниматься. Потому что они умели читать книги. В основном бухгалтерские, а также карты. И начали изо всех сил заниматься. Пригласили откуда-то специалистов, которые принялись улучшать производство, проводить кадровые перестановки, инвестировать какие-то средства, а также ставить стратегические цели и тактические задачи.

Когда на предприятиях города стали рисовать этими самыми карандашами семь прямых красных линий, которые все должны быть перпендикулярны друг другу и некоторые из них оказались нарисованы зеленым цветом, а некоторые - прозрачным и одна даже в форме котенка, то не только лишь все сумели заглянуть в завтрашний день. Те же, кто понял, - начали писать заявления первыми.

Перемены к лучшему, борьба с коррупцией, рост производительности труда и борьба за качество привели к небыстрому, но увольнению всех местных кадров, которые десятилетия проработали на этой фабрике, и заменой их на новых: мобильных, эффективных, гибких и настойчивых профессионалов откуда-то из другого города, а может даже из-за рубежа, где было хорошо, солнечно и море.

Из местных старых сотрудников спустя всего несколько лет остались только друзья детства, родственники и одноклассники новых владельцев. В производстве карандашей они особо не понимали, но и не мешали новым управленцам проводить такие нужные реформы. Они ходили по разным сторонам улицы.

Бывшие работники только разводили руками, наблюдая горький карандашный катаклизм и ворчали на редких встречах, стараясь публично не показывать своего отношения, а уж тем более не писать в социальных сетях. Все они работали в этом же городе и его окрестностях, где этим людям уже принадлежало практически все производство.

Ушел и мой приятель. Он не смог оставаться в городе, где его все знали, как мастера цветных карандашей. И уехал. Ему нравилось дело, которым он занимался всю сознательную жизнь. Со временем уезжать из города стали все, кто мог: всякий, кто не мог работать продавцом на рынке, охранником или ночным сторожем. Или объяснить в социальных сетях и с серебристого экрана себе и другим, как это прекрасно.

Уехали чуть более, чем полностью все те, кто хотел немного больше, чем пиво по вечерам и футбол по телевизору. Они не боялись тех, кто ворчал и остался, ровно до тех пор, пока не решались зачем-то вернуться. Они не боялись конкуренции на новом месте, потому что видели и не такое, сражаясь за место под Солнцем дома.

Оставшиеся вспоминали былое величие, рассуждали о туманных перспективах, обсуждали наряды телевизионных звёзд и их заработки.

Практически без всяких усилий мой приятель собрал безработных знакомых по прежней работе специалистов и открыл карандашную фабрику в соседнем городе, а потом и предложил владельцу расширить производство, чтобы продавать производимые ими карандаши в других городах. В их числе оказался и родной.

Через несколько лет к нему переехали едва ли не все специалисты, работавшие на прежней фабрике. Что быстро привело к полному закрытию старого предприятия, где оставались уже только 16 человек, из которых половина что-то сторожила, а половина за ними убирала. Карандаши они уже не производили много лет.

Понимание того, зачем это все нужно и кому именно, закончились ещё раньше, чем инвестиции. Когда фабрика закрылась, то это заметили только те, кто там ещё работал. Или думал, что работает. И даже они не сразу поняли, что именно произошло. Новые люди продали остатки производства и уехали за границу, где было тепло, солнечно и море. Уехали домой.

Оставшиеся сначала обрадовались и принялись выносить, а потом и делить остатки карандашей на складах, но запасы готовой продукции быстро закончились, продавать их с рук было непросто и особо некому. Хранились карандаши плохо. Начинали крошиться, гнить и ломаться.

Народ возмущался и недоумевал, как так получилось?! Кое-где не обошлось без рукоприкладства. Были и такие, кто возмущался, что какие-то не такие карандаши из соседнего города продаются в том самом городе, где все начиналось. Однако это уже никого не интересовало.

В городе не осталось ни карандашей, ни фломастеров, ни мелков, гелевых ручек и белой бумаги, на которой можно писать. Дети рисовали на планшетах. Иногда на стенах, обоях или асфальте. Карандашами пользовались единицы, которые могли их себе позволить нарисовать не семь перпендикулярных красных линий, а сказку со счастливым концом.

Они не только мечтали, но и видели то, что рисуют